Да только война осиротила эту семью, как и многие-многие другие, отняв у нее двоих старших сыновей, а самого Алексея провела дорогами боев и ранений до самой Японии.

С началом войны на учебе парня был поставлен крест, он остался с родителями в родном селе и до своего 18-летия вместе с ними трудился в селе – работали в колхозе, потом на оборонных работах, строили аэродром. А в августе 1942 года Алексея вызвали в Ефимовский военкомат и мобилизовали.

На фронт юноша попал связистом-телефонистом в составе 45 гвардейской дивизии. А ранение получил в операции “Искра” по прорыву блокады Ленинграда.

– Этот кусочек земли наши войска еще осенью отвоевали у немцев и долгое время его удерживали, – рассказывает Алексей Васильевич. – Немцы называли этот пятачок иголкой в глазу.

Задача Алексея и его боевого товарища была обеспечивать связь между штабом армии и полком. Провод тащили прямо по воде, через Неву.

– Обстреливали и бомбили Невский пятачок постоянно, – вспоминает наш герой. – Снаряды рвались вокруг, земля фонтаном разлеталась, нас накрывало комьями земли и льда. Под ногами все ходило ходуном и дрожало. Провод постоянно перебивали, и вот когда он обрывался, мы ползли его восстанавливать. Никакого оружия связистам не полагалось, даже каски не было, только катушка с проводом с собой была, – ветеран проводит рукой над столом и продолжает:

– В одну из ночей было – вот так руку протянул, пошарил вокруг себя, нащупал каску убитого, надел на голову – хоть какая-то защита.

С товарищем у Алексея был уговор: друг друга не бросать. Порывы устранять ходили по одному. Вот и договорились: если ранит одного, второй должен был его с поля боя вытащить.

– Убивало очень много солдат. Приходилось перешагивать через погибших, чтобы пройти, – чуть слышно говорит Алексей Васильевич. – Иногда снаряд падал недалеко, разрывался прямо среди убитых, и на меня летели ошметки одежды, части тел, кровь. А возле штаба у нас землянка была, так вот утром, бывает, встаешь, и около нее тела погибших штабелями лежат, как поленья уложены – значит, за ночь умерли те, кого ранили вечером. Кто на Невском пятачке был и вышел живым, тому повезло.

Особенно много погибало солдат из братских народов.

– Если кого-то из них ранило – узбека или грузина, то его собратья сразу к нему сбегались, толпились возле него, а следом второй, третий снаряд прилетал, и всех разом накрывало, – с горечью вспоминает ветеран.

Об этой особенности солдат из братских республик – несмотря на продолжающийся бой, сразу кидаться на помощь раненому – нам уже рассказывал один из героев медиапроекта “Голоса Победы” – Михаил Григорьевич Полячков из Луги. И тоже сетовал ветеран: много их гибло.

Но от снаряда или пули на поле боя заговорен не был никто – не разбирала мина ни возраста, ни национальности. Ранило и нашего героя.

– Мина разорвалась прямо рядом со мной, – вспоминает Алексей Васильевич. – Было начало января 1943 года, утро, в самом разгаре операция по прорыву блокады. Разворотило мне осколками обе руки и ногу, даже кости правого предплечья поломало.

Война войной, а медицинская служба работала отлично, оперативно, говорит ветеран.

– Меня на волокушах сразу отвезли на перевязочный пункт, раны обработали, перевязали. А когда везли-то меня, обстрелы ни на минуту не прекращались. Лежу и думаю: сейчас накроет и теперь уж насовсем. Но нет, нормально. После перевязки отправили во времянку, где раненых собирали. Набралось четыре человека, и нас повезли в полевой госпиталь. Здесь раны почистили, снова перевязали. И вечером мы уже были в госпитале в Ленинграде.

Натерпелся парень и когда их переправляли через Неву: снаряды свистят, вода вокруг бурлит, фонтанами понимается, кусками льда бьет, но повезло – не зацепило, не потопило. Ранение большое, тяжелое, поэтому через две недели из госпиталя по Дороге жизни отправили Алексея в Архангельск, как тогда говорили “На Большую землю”, – бог миловал, проехали и здесь без происшествий. Итого – шесть месяцев лечения, три операции.

– Как наступало время перевязок, так медсестры ворчали: опять Ильицинский, – улыбается ветеран. – Много было у них со мной работы – и руки, и ногу надо было перевязать. Большое ранение.

С особой теплотой до сих пор вспоминает Алексей Васильевич честность медперсонала.

– Когда ты ранен, есть-то особо не хочешь, только пить, – рассказывает он. – Но чтобы кто-нибудь взял твой кусочек – никогда такого не было. Вот только когда сам скажешь: возьмите, я не могу есть, только тогда возьмут. Абсолютная честность.

Несмотря на долгое лечение, боевого духа Алексей не терял.

– Мы всегда верили, что делаем правое дело, что победа обязательно будет, – рассказывает он и улыбается:

– Вот меня ранило, а на второй день блокаду прорвали. Значит, соединились фронты. Я еще в госпитале в Ленинграде был. Все очень радовались – и раненые, и медсестры, и врачи.

И тут ветеран сразу как-то сникает, опускает голову – один из его старших братьев, офицер, до войны отслуживший на Дальнем Востоке, тоже воевал на Невском пятачке, рядом с Алексеем. Несколько раз был ранен, там и погиб. Похоронен под Кировском. Алексей Васильевич ездил туда.

– Там плита с надписью: “Лейтенант Николай Васильевич”, – это он там похоронен.

И второго из старших братьев тоже забрала война.

– В Севастополе отступали они, и бомба попала в штаб. Он погиб. Похоронен на братском кладбище.

Сам Алексей вернулся на фронт сначала в запасной полк, а потом – в зенитно-артиллерийский. Красная армия шла вперед, гнала врага, реализуя Десять сталинских ударов. Освобождение советского Заполярья ветеран помнит, как будто это было вчера – по городам, по атакам, по прорывам.

И вот уже Западная Украина, затем Польша.

– Казарма у нас была в имении графа Замойского, город Щебжешин, – рассказывает ветеран. – Там у нас уже даже кровати были. В этом имении я и день победы встретил. Митинг был, мы привезли все пушки и дали салют. Офицеров пригласили на банкет, а нам разрешили пойти гулять, где нам хочется. Но мы дисциплинированные – сходили только на пункт связи и принесли к себе в казарму приказ Сталина о Дне Победы.

Думал Алексей, что война кончилась, можно и о возвращении домой подумать, но нет.

– Нас повезли на новую войну – войну с Японией, на Забайкальский фронт, – говорит он. А после победы над японцами юношу оставили на службу в батальоне аэродромного обслуживания в китайском городе Дайрэн, а затем перевели зав. делопроизводством в секретную часть, где он и прослужил до конца 1951 года. Только тогда смог демобилизоваться и вернуться к семье. Родные ждали его, знали, что он жив, здоров и скоро приедет – спасибо почте.

После возвращения Алексей продолжил обучение – окончил Гатчинское педагогическое училище, учился на историческом факультете института Покровского, потом здесь же, после расформирования вуза и присоединения к институту имени Герцена, осваивал русский язык и литературу. Готовым специалистом – учителем русского языка и литературы – приехал в Пикалево. Здесь сначала работал в интернате, затем завучем в педучилище, а потом был назначен директором пикалевской школы, где и трудился 20 лет, до самой пенсии.

У Алексея Васильевича Ильицинского более 20 наград, самые ценные среди них – боевые: Орден Отечественной войны I степени, медали “За отвагу”, “За оборону Ленинграда”, “За оборону советского Заполярья”, “За победу над Германией”, “За победу над Японией”, медаль Жукова. Сегодня ветерану 97 лет и в личной жизни его главная награда – семья: любимая супруга Галина Лукьяновна, с которой прожили 55 лет, два сына и три внучки и внук. Славный жизненный путь!

Анна ТЮРИНА